Просматривал материалы по Касьянову: стенограмма конференции Демократической партии (нашей, не американской), агентурные сводки, выступление фигуранта на "Эхе Москвы"... Счет из буфета Дома Союзов: кормежка делегатов параллельного съезда (пол-Москвы накормили!)... Просматривал, просматривал, да незаметно, прямо в кресле, и задремал. И снится мне удивительный и страшный сон. Толпа на Васильевском спуске. Сто тысяч народу. Все сплошь в оранжевых косоворотках. С плакатами: "Так их растак!" Скандируют:
– Кась-я-нов! Кась-я-нов!!
На сцене, у микрофона, он, наш российский Ющенко. Тоже экс-премьер, тоже в оппозиции. Рядом с ним – Ира Хакамада, оранжевая принцесса. Вся в белом, коса вокруг головы.
– И-ра! И-ра!! Ир-ра!!!
И взывают они на революционной украинской мове: "Путина в отставку! Требуем досрочных президентских выборов под нашим контролем!"
За спинами лидеров – сплоченным рядком вся оппозиционная рать: Явлинский, Никита Белых, Володя Рыжков, Ваня Стариков, даже Лимонов тут. За спиной этих – молодые лидеры - ну, этих я знать не обязан. Помню только: дочка Гайдара и Яшин, однофамилец великого нашего (за "Динамо" ведь еще Лаврентий Палыч болел!) вратаря.
Чубайс протиснулся, взял Явлинского за руку, вскинул ее вверх, будто Григорий Алексеевич, как в былые боксерские времена, верх одержал за явным преимуществом... Короче - всеобщее братание под сенью Михал Михалыча.
Хакамада - вся в белом, коса вокруг головы - зажигает:
– Мы отнимем "Юганскнефтегаз" у тех, кто взял его задешево, и продадим тем, которые задорого! Мы остановим коррупцию! Так победим!
Толпа беснуется. А Касьянов в микрофон приятным баритоном:
– Я публично возвращаю Путину подаренные мне горные лыжи и клянусь, что ни разу на них не встал... никогда... нигде... Ни в Куршевеле проклятом, ни даже в Красной Поляне! Борьба продолжается!
И лыжами над головой потряс, потряс, да и бросил со всего размаха сверху в толпу. Чисто как Стенька Разин персидскую княжну. Толпа кричит, вижжит и затягивает неистовым стотысячным хором:
-Мы – не быд-ло! Мы не ко-злы! Мы..., – дальше я слов не разобрал...
– И так же будет с дачами! – кричит в микрофон Михал Михалыч громовым, нечеловеческим голосом. – И с участками земельными! Все кину на алтарь общей победы!
Ужас. Ужас-ужас. Очнулся в холодном поту. Звоню Суркову, рассказываю взволнованно, сбивчиво. Вопрошаю:
– Слава, скажи, Бога ради, что сей сон означает? Может ли сие страшное видение сбыться или это миазмы утомленного сознания?
– Как сбыться, куда сбыться? – говорит он ласково, но внушительно. – Откуда столько оранжевых косовороток? Невозможно! И потом – Хакамада в белом... Виданное ли дело! И кто их на Васильевский пустит? Как там Кучма проповедовал? "Украина – не Россия"!
Успокоился я, вновь упал в объятия Морфея. И тот же сон!
Хакамада на телеэкране. В окружении корреспондентов мировых агентств: АП, Рейтер, конечно, Киодо Цусин... Объясняет: пока все бойкотировали, гнушались с охранником Жириновского бодаться – она одна! Противостояла, боролась! И теперь у них суммарный оранжевый рейтинг: три и восемь десятых – ее, Хакамадины, президентские, плюс два процента касьяновских, традиционных. Итого – почти шесть процентов. Отсюда можно идти вверх, отсюда можно штурмовать небо!
И вот уже их рейтинг раздувается, растопыривается, постепенно собой весь экран заполняет. Чувствую, сейчас лопнет, и будет что-то страшное! Вот сейчас!
Но тут по экрану пошли полосы, изображение дернулось и исчезло – и вот я во власти нового кошмара. Касьянов шествует по красной ковровой дорожке. С двух сторон, как почетный караул, – бывшие будущие преемники, ловят взгляд, заглядывают в глаза. За Касьяновым семенит Слава Сурков, в руках у него листки с текстом инаугурационной речи. Михал Михалыч останавливается, подходит ко мне (я немею и теряю способность двигаться) и говорит:
-А лично тебе, Питирим, я этой свистопляски в Колонном зале не прощу! – и стучит костяшками пальцев мне по лбу. Стук этот отдается в голове чудовищным грохотом, разве что барабанные перепонки не лопаются.
Вздрагиваю, трясу головой – стоит передо мной Михал Михалыч Касьянов, деликатно покашливает.
– По глоточку коньяка? – все еще не могу унять нервную дрожь.
– Почему бы и нет!
Сели, приняли по чуть-чуть. Потом еще по чуть-чуть. Разговорились.
– Наши-то ребята тебя не очень прессуют? – наливаю.
– Да так... – поднимает рюмку. – Ходили по квартирам, членов Демпартии с работы уволить обещали. Посадить. Если на съезд явятся и неправильно проголосуют. Тем, кто отречется, бабки предлагали. Съезд параллельный запузырили, в Колонном зале.
– Значит, – заключаю, – пока не очень.
В свою очередь интересуется: как, мол, я тебе в новой роли? Как объединитель? Как политический лидер народных масс?
– Всем ты хорош, Михал Михалыч, но...
–...не орел? – догадывается.
– Уж очень ты гладкий, холеный. Барин. Вот если бы тебе малую толику диоксинов… Чтобы лик твой стал чуть ближе к народному.
– Ты что!? – пугается экс-премьер. – Ни за что!
Вижу – мужик он добрый и, в сущности, безобидный. Только дачный вопрос его чуть испортил. Но когда он на секунду отвернулся, я таки насыпал ему в рюмку немного белого порошка. На здоровье! С наступающим! Политических успехов!
Все события и персонажи являются вымыслом. Любые совпадения случайны.
