Герман Садулаев "Бич Божий: Партизанские рассказы", Ad Marginem Press, 2010
В новой книге самого чеченского из русских писателей Германа Садулаева собраны несколько рассказов, объединенных темой пребывания и борьбы в подполье, на оккупированной силами зла территории, на социальной обочине или во враждебных обстоятельствах и окружении. Кроме этого, "Бич божий" является своеобразной коллекцией аллюзий и разного рода "переданных приветов", отсылающих к коллегам Садулаева — от Ильи Комильцева, Хемингуэя и Салтыкова-Щедрина до Захара Прилепина — и к их произведениям.
Так, в рассказе "Оставайтесь на батареях!" повествование "двухслойное": действие происходит во время Гражданской войны в Испании и в России тех времен, когда еще выбирали губернаторов. Плохо вооруженные и недообученные артиллеристы под командованием немолодого офицера, одного из редких кадровых военных на стороне республиканцев, готовятся встретить огнем пушек налет фашистов на город Герника 26 апреля 1937 года. А в заснеженном, депрессивном областном центре кандидат от оппозиционной коалиции вступает в столь же неравный бой за губернаторское кресло с "партией власти".
С такой серьезностью об оппозиции в художественной литературе до Садулаева писал только Прилепин в "Саньке".
И испанские республиканцы, и российские оппозиционеры обречены: и те и другие решают "оставаться на батареях" и погибнуть в заранее безнадежном противостоянии злу.
Заглавный рассказ сборника "Бич Божий" — о Чечне, войне, святости, судьбе и воздаянии.
"Partyzany и полицаи" — аналог "Истории одного города". Роль населенного пункта, на примере которого автор сатирически переосмысляет историю России, играет деревня Спорово, так глубоко затерянная в белорусских болотах, что немцы забыли захватить ее во время "натиска на Восток" в 1941-м. В кратком аллегорическом изложении описываются события в этой деревеньке, аналогичные происходившему в России с момента краха СССР и до наших дней. Самый забавный эпизод — рассказ о достопамятном споре русского писателя и российского банкира. Пахом Залепин (по другой версии — Венедикт Фаинский) вызывает вороватого бухгалтера Федьку Овинова на дебаты, однако тот выставляет вместо себя своего подпевалу Синая Мергеева. Также фигурируют "дружбан" Залепина Сергей Шуганов и цыганка Манделаки, прозванная Миной за богатый букет венерических заболеваний. Даже самого себя автор вывел под именем Франца Балалаева. "От души", как говорится.
А вот дальше поводов посмеяться у читателей не будет. В "Это делает Бог дождя" рассказывается о закрытом ордене враждебных христианству неоязычников, окопавшихся в престижном университете. Окопались. Вероятно, "влияют". Может быть, даже плетут заговор. Непонятно, но таинственно и тревожно.
"Survivor" — о том, как житель современного российского мегаполиса, гниющего от нефтяных денег, потребления и нереализованной агрессии, начинает готовиться к апокалипсису: запасается предметами первой необходимости, оружием и прочим для выживания после коллапса "Системы". Апокалипсис не заставляет себя ждать. Кстати,
до недавнего времени своими "сурвайвалистами" (сектой, которая стала рыть бункеры в земле и делать другие приготовления на случай ядерного или еще какого Армагеддона, могли похвастаться только США, а теперь подобная субкультура появилась и в России.
"Блокада" — самая "черная" вещь сборника. Старушка живет в таком же "адище города", как и survivor, сходит с ума и укрепляется в мысли, что город захвачен фашистами, как в те далекие годы, когда она была девочкой. Именно поэтому ей не дают лекарств в аптеке (ведь оккупантом выгодно, чтобы аборигены вымерли), в магазинах не принимают советские рубли, а по улицам ходят полицаи в серой форме. Вся надежда на Красную армию.
В финальном рассказе "Шум" Садулаев возвращается к своей "коронной" теме — поднимает голос в защиту офисного пролетариата.
Опять город-ад, опять раздавленный отчуждением, потоками никому не нужной информации и общей рутиной бессмысленного существования человек, которому суждено умереть, как и старушке в предыдущем рассказе, от инфаркта, на пороге "своего" проклятого офиса, и таким образом подвести итог своей просранной жизни.
Что до стиля автора, то форма соответствует содержанию — тексты, исполненные фатализма и эсхатологического восприятия современной России, написаны в сдержанно-мужественной, скупой на слова и суровой манере, которую можно условно назвать хемингуэевской и которую в свое время у "старика Хэма" более или менее переняли очень и очень многие, вплоть до братьев Стругацких. У Садулаева это органично сочетается с кавказским мачизмом — в частности в эпизоде, где герой-автор ушел из больницы до срока, не выписываясь и не сообщая врачам, чтобы "добыть" денег для семьи. Но у Садулаева, в отличие от, например, Багирова, эта мужественность никогда не переходит в "быкование". Более того,
автор-чеченец позволяет себе совершенно вопиющую, категорически недопустимую для "джигита" вещь — чувствительность.
Ярче всего это проявляется в открывающем сборник рассказе "День, когда звонят мертвым" о друге по имени Илья, умершем в Лондоне от рака. Кавказский мужчина плачет.
Редакция благодарна магазину "Фаланстер", предоставившему книгу "Бич Божий"
Вы можете оставить свои комментарии здесь
