Мартовская площадь

Собравшиеся на Октябрьском майдане люди не намеревались его покидать. Несмотря на призывы разойтись, звучащие, в том числе и от лидеров белорусской оппозиции, митингующие в каком-то веселом отчаянии отвечали, что им не холодно, не скучно, не страшно – и они никуда не уйдут, пока их голос не будет услышан. Кандидат от оппозиции Александр Милинкевич, сам уже побаиваясь той решимости, которую он умудрился разжечь в сердцах своих сторонников, объявил единый митинг всех оппозиционных, не поддерживающих Александра Лукашенко сил на субботу, 25 марта.

Активисты протестных движений напечатали весьма убедительные листовки, расклеили стикеры, убеждали колеблющихся. Уже гораздо больше белорусов стало оноситься к ним без страха, а даже с симпатией. Через три дня постоянного протеста три машины из семи, проезжая мимо Октябрьской площади, приветственно гудели.

На телефон "Народной приемной", организованной оппозицией, летели тысячи sms одного примерного содержания: "Я не могу сейчас присоединиться к вам, опасаюсь возможных неприятностей, но 25-го приду, несмотря ни на что, и мы обязательно будем вместе, держитесь!".

Лукашенко и официальной белорусской прессе, несмотря на все усилия, так и не удалось опозорить и высмеять Майдан. Так, после первых провокационных эфиров участники протеста растянули огромный лозунг "Вам снова врут, здесь нет алкоголя!", и с какого ракурса не снимай, растяжка настойчиво лезла в кадр. А репортажи белорусского и российского телевидения, посвященные действиям оппозиции, оказались пропитаны настолько обескураживающей пошлостью, что высмеивали в первую очередь своих авторов, а не конечную информмишень.

Именно поэтому Лукашенко должен был уничтожить майдан, пока сам не превратился в его заложника – и счет шел уже не на дни, а на часы. В ночь на двадцать четвертое марта неотвратимость беды уже витала в воздухе. Речи на площади звучали с обостренной искренностью. На площадь прибывало все больше флагов: желтые - украинского движения "Пора", анархистские черно-красные полотнища, бело-красные знамена Польши, российские триколоры. Одновременно в рядах оппозиции появились пьяные в лоскуты провокаторы, как сказали бы киевляне "бычье", орущие "За Лукашенко!".

В три часа ночи сотрудники милиции оперативно, сплошным кордоном окружают площадь. "Господа журналисты, в целях обеспечения вашей безопасности, просим вас выйти за оцепление", - выговаривает в усилитель спокойный и бесстрастный полковник. Журналисты, не первый день находящиеся в Минске, рекомендацию благоразумно исполнили, спину им секли крики – "не уходите, не оставляйте нас!".

На площадь въезжают восемь зарешеченных фургонов. Из них, как черные горошины, сыплются собранные, подтянутые, вооруженные дубинками бойцы спецназа. Часть из них усиливает милицейский кордон, основная же масса слаженно атакует митингующих. Кто-то в лагере, видимо из бывалых анархистов, орет: "Взяться за руки, сесть на землю!" (так значительно легче сопротивляться задержанию). В ответ спецназовцы начинаю наотмашь месить активистов дубинками, крики – уже хрипы и вопли - долетают до корреспондентов, у одной из журналисток случается истерика, она бросается на кордон, ее равнодушно, без особой злобы, отталкивают. Полковник надсадно рычит в рацию "Прекратить силовое воздействие! Прекратить силовое воздействие!".

"Это они рефлекторно, по привычке бросились, - бросает сквозь зубы стоящий рядом со мной коренной белорус, – мягко, кстати, работают, иностранцев стесняются". За вторым кордоном окончательно скрывается то, что происходит в лагере. Кого-то тащат, видна кровь, топчут флаги, рвут лозунги. Молодежь распихивают по фургонам, увозят. Вся операция, которой руководит замминистра МВД Беларуси, занимает около пятнадцати минут.

Кордон продолжает стоять, появляются уборочные машины. Из машин выходят люди в оранжевых жилетках, недолго слоняются без видимой деятельности по лагерю. Садятся в машины, уезжают. Заграждения снимают, журналистов пускают на территорию раздавленного лагеря. По его руинам живописно разложены использованные презервативы, порножурналы, бутылки из-под водки. Завтра этот натюрморт покажут по БТ и всем все станет окончательно ясно – аморальные дионисийские кощунства бдительно пресечены, и слава Богу. Наконец-то можно спать спокойно.

Приезжает один из лидеров оппозиции, Александр Козулин. Говорит, что в лагере находилось двое его племянников. У стоящего рядом со мной мужчины звонит телефон, слышен голос его задержанной жены, она торопливо рассказывает, что в фургонах спецназовцы продолжают избивать задержанных.

На фонарном столбе, каким-то чудом уцелевший, продолжает ходить волнами бело-алый флаг свободной Белоруссии, так и не дождавшийся своих освободителей. Подъезжает самосвал, груженый мусором. В кузове, на куче мусора стоит человек. Срывает флаг. Бросает себе под ноги, в объедки и гнилой картон.

Станислав Яковлев